В труде Я.К. Грота «Очерки академической деятельности Ломоносова» описана конфликтная ситуация: новопожалованного в камер-юнкеры человека в академических ведомостях назвали лишь по имени, без отчества, тогда как обозначение лица по имени, но без отчества не соответствовало принятым тогда конвенциям и требовало не только извинений, но и наказания. Вскоре после этого инцидента был выпущен приказ от имени президента академии сделать виновным «пристойный выговор в канцелярии с угрозою штрафа в случае повторения подобного проступка».

Современная русская культура упорно пренебрегает отчеством (за которым стоит большая социальная дистанция между говорящим и слушающим), таким образом, описанная Гротом ситуация теперь стала нормой, равно как и обращения собеседников друг к другу по фамилии; тогда как в правилах хорошего тона, изданных в 1889 году в Санкт-Петербурге, такое обращение стоит под запретом, правда, гендерным: «Женщина никогда не должна называть мужчин по фамилиям».

О коммуникативных правилах писал еще в XVIII веке немецкий философ Иммануил Кант. В работе «Антропология с прагматической точки зрения» он сформулировал некоторые запреты, которые не стоит нарушать для успешной коммуникации: например, «не говорить преднамеренно неправды, а потому говорить осмотрительно», «не льстить», «никогда не нарушать своего (свободно данного) обещания» и др. Эти запреты прочно стоят на сознательном, а потому свободном выборе человека, отвечающего за последствия своего выбора, что и называется ответственностью.

С лингвистической точки зрения категория ответственности присутствует, например, в речевом действии принесения извинений. Присутствует она как условие речевого акта, как его причина.

Извинения по вызывающим их причинам разделены Р. Райтмар на три группы: «метакоммуникативные» (за слова), «конвенциональные» (за нарушение установленных правил поведения» и «по существу» (за принесенный ущерб). В извинении как особом речевом действии английский лингвист и философ Джон Остин видит желание говорящего, т.е. приносящего извинения, «уйти от ответственности».

Метакоммуникативные (по Р. Райтмар) причины представляются особой сферой лингвистических извинений. Они не связаны с общественными предписаниями и конвенциями, не связаны с общей для всех нормой, поскольку ее нет, так как не существует общепринятых правил для всех сфер культуры, которые лежали бы в основе метаязыковых извинений. Изучение «извинительных» речевых актов во всем разнообразии коммуникативных ситуаций является условием для их типологического описания, которое может быть использовано как научная база разработки практических рекомендаций.

Само извинение может выражаться и имплицитно, облекаясь, например, в форму оправдания выбора слова: «Этот класс [речь идет об интеллигенции], эта прослойка – приходится употреблять этот термин, поскольку других нет...; Простите, нет другого термина, будем называть их новой интеллигенцией, креативным классом» (телепередача «Тем временем»); «Сейчас в эпоху тотального пиара – употребляю не без брезгливости это слово...» (телепередача «Академия»).

Особую форму имлицитного извинения представляют собой устойчивые обороты «если хотите» (Они видели стрелку, то место, где каменный город врезается в Неву, они видели всю мощь этого города, его величие и могущество, если хотите. «Русский мир») и «иначе, как X-м Y не назовешь» (Русская дорога – символ беды, бесхозяйственности и коррупции. Иначе, как безумием эту политику не назовешь. «Власть факта»).

Можно сказать, что метатекстовая по своей сути формула «иначе, как X-м Y не назовешь (не назвать)» – выражение вежливости, проистекающей из снятия категоричности оценочного суждения («Эта политика – безумие!»). Поскольку пейоративные аксиологические суждения являются социально небезопасными речевыми действиями, постольку субъект оценки ищет языковые возможности редуцировать нежелательные последствия или вовсе их избежать.

Метаизвинения, для которых нет ни лингвистических, ни логических, ни этических оснований, входят в круг тех извинений, в которых проявляется прием «ложной значительности». «Искусство, извините за высокое слово, сближает, тогда как религия разъединяет» (телевидение). «Давайте посмотрим на эту проблему в психологическом аспекте. Простите за слово аспект» (телевидение).

Этика ответственности, пришедшая на смену этике свободы и этике справедливости, предлагает индивидууму быть таким, чтобы он мог «обеспечивать лучшее будущее». В европейской философии одним из первых проблемы ответственности поставил Ф. Ницше, связав это понятие с понятием совесть. В таком параметре личности, как ответственность, Ницше выделил много аспектов, но на первом месте стоит возможность личности «распоряжаться будущим». Именно потому ответственность выше свободы и справедливости, что она дает человеку возможность «ручаться за себя как за будущность, как это делает обещающий».

Культура речи как наука прагматическая должна осознать значимость ответственности, являющейся наивысшей ценностью в условиях даже относительной свободы, и сделать этот параметр личности человека и характера социальных взаимодействий параметром описания его речевого поведения.